Первое апреля

Хлопнув дверью, напугала мужа, втихоря курящего на кухне у вытяжки. Я даже внимания не обратила, продефилировала мимо кухни, топая аки слониха, пыхтя словно паровоз.
- Ты чего так рано? - выглянул озадаченный супруг, привыкший к тому, что я тружусь с восьми до шести.
- Не хочу! Не хочу больше быть врачом! Заколебали все! Работаешь, работаешь, принимаешь всех без записи и по записи, сдаешь диспансеризацию тоннами - плохая! Для начальства, для пациентов, для всех все равно плохая! Коллеги вон, не напрягаясь, только по талонам берут - тоже плохие. Все счета в страховую считают едино, и на планерках орут на всех одинаково - не справляетесь! Хоть бы раз похвалили! Перевыполнил работу, перетрудился - никто спасибо даже слово не скажет. Недовыполнил, так сразу стимулирующие урезают. Бесит все! Старалась, как все, работать без напряга, в соответствии с законодательством - жалуются. Доктор не принял? Пациент прав. Минздрав даже разбираться не хочет: "Позвоните, извинитесь! Примите". А мне никто не доплачивает за это.
Муж незаметно от распаленной меня вновь прикурил сигаретку.
- Только режут, режут зарплату, экономисты фиговы! А потом премии на экономиях зарплат получают. Все! Увольняюсь. К черту диплом и семь гребаных лет обучения. О! - обрвался поток моей речи внезапно. - Все! Решено! Шьюхой буду.
- Кем?! - поперхнулся он вдруг.
- Шьюхой! Буду людям шить пододеяльники.
Супруг гаденько захихикал, вспонимая, где я слышала такое извращенное название профессии - в видеоролике одной маленькой девочки.
- Корочка у меня со школы есть. Пойду, и вместе с моими же пациентами за соседний станок встану. Там у них и дообучение предлгается, и заплата зависит от количиства нашитого белья.
Все для себя решила, выдохнула. Даже почитала на ночь любимые фанфики, коих в сети еще много в отложке лежит у меня. Уснула счастливая до невозможности и уверенная в завтрашнем дне. Завтра же заявление на увольнение пойду писать. Точно!
***
Утро. Муж будит с гневным воплем.
- Хватит спать, на работу опаздываешь! Сейчас без тебя уеду, почешешь сама на свою фабрику.
- Что, уже? - очумела я, потянувшись спросонком.
- Я поехал.
- Все! Встаю!
Ничего не соображая, но боясь опоздать, начала бегом собираться без задней мысли и тормозов. Опаздываю же! Я ж никогда не опаздывала.
Едем, молча. Добираемся до текстильной фабрики, получаю свой законный "чмок" в щечку и выхожу. Стою, значит, любуюсь. Арка у входа ажурная, из цельного дерева. И надпись готическая "Швейная фабрика". Захожу как ни в чем не бывало. Привычное уже место работы. Но вдруг меня прямо с порога глава швейного цеха встречает в черной мантии. Тренд что ли новый?
- Срочно, чеши в подвал предприятия, там уже все готово. Нужно пять сотен простыней, пододеяльников и наволочек к ним. В Хогвартс новых учеников заселяют.
- Что? - ошалела я.
- Меньше вопросов, больше дела.
- Какой Хогварс. Что за чушь? - недопоняла я, тем неменее спускаясь вслед за мастером. В подвале у них я еще не была. А внизу!
Огромный зал, в котором ровными рядами швейные станки с рабочими столами стоят, и за каждым сидит по одному знаменитому грифиндорцу. Ничего не понимающую меня пристраивают за свободный стол, вручив ту же мантию, мол, форма.
Первые часа три прошли в полной тишине, все шьюхи шьют, и мужчины, и женщины. Работа такая, до скрипа в зубах, монотонная: прострочил, повернул, убрал, прострочил, повернул, убрал. И эти, в матиях Хогвартса, стоят, работают. Я уж подозревать начала, может мой супруг курит что-то не то, а я дымом надышалась? Откуда такой креатив на сотрудниках? К середине четвертого часа соседи-труженники мои вслух ворчать стали.
- Господи! Я, похоже, у Свиридоновой забыл свой ключ разводной! - заворчал один из грифиндорцев, заканчивая первую строчку на простыни. Развернул. - И к Тамаре Ивановне не сходил на вызов. Батарея же течет. Отопительный сезон еще идет, соседей зальет, - снова простынку провернул, новой строчкой пошел строчить. - Боже, я ж сантехник. Хороший. Сорок простыней еще. А тут пододеяльники, - окинул липовый Гарри Поттер гору ткани.
Продолжаю усердно шить, убедив себя, что это не мое дело, у кого тараканы какие. Прострочила, провернула, прострочила, провернула. Но с другой стороны новый стон раздался. Женский. Я присмотрелась, вполне себе симпатичная женщина средних лет так яростно и складно пододеяльники клепает!
- Будет тебе теперь, Петров, диплом. Аттестованным из школы уйдешь, потому как кроме меня тебя там терпеть двадцатый год уже никто не будет. Нет там больше дуры такой. Дадут тебе диплом, даром дадут, перекрестят и отметят дружно. Даже на проводы в армию сходят. И еще раз отметят. А я стою тут, по твоей милости, шью на все царство Салтаново. Лучше так, чем еще один год твою рожу лицезреть.
Бедняга.
- Тройной аксель, заход с подсечки, назад, влево и прыжок, - раздолось сзади. Я обернулась. Девушка юная сделала резкий разворот простыни на игле. - Приземление на правую ногу. Ход назад, наружу. Затем спираль, кольцо, флажок и ласточка. Лучше бы я тренера слушала. Домой хочу, - завыла она вдруг и за палец схватилась, проколола. - Довыпендриволась.
Что здесь происходит, господи?
- Алена Дмитриевна? - раздался знакомый возглас с другого конца зала. Ко мне подолшла моя бывшая коллега, врач высшей категории - Татьяна Васильевна. Мантия ей к лицу. И отторочка у нее словно у старосты факультета.
- Здравствуй. Ты-то здесь какими судьбами?
- Я? Место работы сменила, - протянула ошеломленно, нервно тиская ткань в руках. Ну никак я не ожидала я здесь кого-то с поликлиники увидеть.
- А-а, ну, молодец, молодец. Ты проложай. Скоро во вкус войдешь и так складно и ровно получаться будет, что сотня изделий для тебя легким квестом покажется.
- А вы то, что здесь делаете?
- А я тут каждый месяц, вот уже лет двадцать подрабатываю. Ты молодец, - похлопала она меня по плечу. - Продолжай, продолжай. Надо же успеть к приезду новых оболтусов. У них перины голые. Не справишься в этот раз, через месяцок еще придешь, вот увидишь. Примут, не сомневайся. Тут не отказывают.
Я как взвыла, побежала не глядя куда, ноги в недошитой простыни запутались, от чего я с грохотом упала, и очутилась на ковре подле своей родной кровати. Муж проснулся, лохматый и сонный выглянул:
- Ты чего орешь раньше будильника?
- А?
- Ох, ладно, - встал он с кровати и почесал на кухню.
Я поднялась, огляделась. Дома. Выдохнула. За ним пошла.
- Дорогой, не скажешь, что вчера было?
- Почти все как обычно. Пришла с работы, но пораньше. Ворчала, правда не вопила, что курю в доме. Говорила, что уволишься.
- Но еще не уволилась?
- Нет.
- Слава богу.
- Передумала?
- Не знаю пока, - отняла я у него заготовленную чашку.
Чуть позже, на работе стою у регистратуры, выписываю в блокнотик вызовы. Всех игнорирую, настроения нет.
- Утро доброе, - раздался готос Татьяны Васильевны совсем рядом, от чего я аж подскочила.
- Ты чего это работу недоделаной бросаешь?
- Какую? - опешила я. У меня все по полкам. Карты заполнены. Результаты профилактических осмотров сданы.
- Пришлось нам за тобой наволочки дошивать, план-то не выполнен был. Ну да ладно. Ты первый раз, без опыта.
- Спасибо. Я лучше здесь поработаю, но в тот дурдом не вернусь.
Коллега лишь хмыкнула и пошла в свой кабинет. А я продолжила работать с тем, что умею.