Потому что я — вампир

ПРЕДИСЛОВИЕ

1992 год.

Камелия – седовласая хозяйка дома Пэйтонс на Паин-драйв – сидела в столовой и смотрела, как за окном рассветает двадцать пятый день августа. Её испещренные морщинами руки смиренно лежали на коленях, а старые часы на тощем запястье отмеряли секунды до наступления нового дня без Дорейна – её воздуха.

Он не появлялся в Джексоне уже полгода. Каждую ночь до восхода солнца Камелия с надеждой ждала появления Дорейна и гнала прочь пугающие мысли, в которых она больше никогда его не увидит. Он дал слово вернуться, и только смерть могла заставить его нарушить обещание. Причин было достаточно: кто-то мог узнать об их отношениях, его могли растерзать дикие оборотни или, еще хуже, свои.

Солнечные лучи крадучись ползли по стенам домов к земле, по миллиметру сжигая последние крупицы чаяний старой женщины. Как только свет коснется асфальта и заполнит улицы, этот день станет очередным без Дорейна. Отчаявшись, Камелия поднялась из-за стола и не заметила набежавших на стекла морозных узоров. Размытая тень пронеслась перед окном к входной двери, и в следующую секунду нечеловеческая сила сорвала ту с петель. Дверь пролетела прямо перед женщиной и разбилось в щепки о к широкую парадную лестницу. Дом наполнился грохотом и убивающим холодом, который расплывался изморозью во все стороны от высокой фигуры долгожданного гостя, застывшего на пороге.

Молодой мужчина стоял в дверном проеме неподвижно, глядя в никуда. Истерзанный и изнеможденный после тяжелой битвы он держал в протянутых вперед руках комок освежеванной шкуры, с которой еще стекала кровь и капала на уже начавший леденеть ковер. Но алые капли не замерзали, а значит, принадлежали не простому животному. Это была шкура оборотня. Мужчина держал её на кончиках пальцев, как можно дальше от себя, вместо того, чтобы восполнить силы ценнейшим и по-настоящему живительным для него эликсиром. Как вдруг комок шелохнулся. Не мужчина, до последнего старавшийся сохранить самообладание, а сверток. Только тогда Камелия увидела неистовый страх в глазах долгожданного гостя.

Каждая секунда могла стать последней – для выдержки Дорейна и крохотной жизни, замерзающей в его окаменелых от напряжения руках. Камелия выхватила из них шкуру и со всех ног бросилась к лестнице, на второй этаж, подальше от того, кого боялась больше никогда не увидеть. Он так и остался в дверях с протянутыми руками, не смея двинуться. Всех его сил едва хватало на сдерживание нечеловеческой жажды, что не оставалось и капли на побег – подальше Камелии и крохотного существа, которого он явно желал защитить.

Возраст словно отступил на задний план, высвобождая последние запасы возможностей немолодого женского организма. На слабых трясущихся ногах Камелия вбежала в первую же комнату и свернула в ванную. Открыла кран с горячей водой на полную. Пар начал быстро заполнить небольшое пространство. Жизнь в свертке нужно было согреть и как можно скорее. Страх подсказывал, что в первую очередь следовало избавиться от шкуры, сейчас разжигающей жажду Дорейна в разы сильнее, чем простая человеческая кровь. Камелия смела из шкафа стопку махровых полотенец, развернула комок и ахнула. В свертке лежал младенец. На его сморщенной коже еще не успели высохнуть биологические следы и пятна чужой крови. Малютку даже не искупали после рождения. Закутав крохотное напряженное тельце в слои полотенец, женщина положила его в корзину для белья, вышвырнула шкуру в коридор, и снова поспешила в ванную.

Ребенок шевелился, но не издавал ни звука. Камелия поймала на себе его неестественный для новорожденного взгляд – разумный и сосредоточенный. Он следил, как седая старушка сняла с руки часы, достала из шкафчика над раковиной стакан со старым именным скальпелем и улыбнулась маленькой жизни, прижав лезвие к своему запястью, исполосованному застарелыми шрамами.

– Подожди немного, малыш, – еле слышно вывела она дрожащими губами. – Сначала я должна помочь ему, иначе нам с тобой самим понадобится помощь.

Вязкая старая кровь слишком медленно наполняла стакан, и превозмогая страх, Камелия снова провела скальпелем по руке, а потом еще и еще. Вот только когда удалось нацедить стакан до краёв, кровь уже было не остановить.

Женщина выставила вероятное спасение за порог и сунула руку под кран над раковиной. Боли не почувствовала. Только страх, прогоняемый отчаянием и решимостью. Некогда было думать. Дорейн мог сорваться в любую секунду. Лихорадочно оглядев наполнившуюся теплым паром комнату, пока не встретилась глазами со своим отражением, Камелия опустила взгляд на свою грудь, где на бортах халата багровело пятно от чужой крови – крови оборотня. Без промедления она стянула с содрогающихся плеч тонкое одеяние, и прижав к ранам на запястье пятно, небрежно намотала ткань на руку.

– Господи, помоги, – прошептала она и взяла малыша из корзины. Бог был единственным, к кому Камелия никогда не обращалась за помощью, но сейчас он стал её последней надеждой.

Она втиснулась в самый дальний угол ванной, укрывая дитя собой ото всех, и зажмурилась. Никогда в жизни ей не было так страшно. Когда-то хотелось хоть краем глаза увидеть, как Дорейн утолял жажду, но не теперь. Впервые Камелия до глубины души испугалась его сущности.

За мгновение теплый воздух сменился лютым холодом. Пар со звоном посыпался на кафель невидимыми льдинками. Женщину затрясло от ужаса. Дорейн стоял за её спиной.

По комнате разнесся лязг сотни осколков и жалобный скрежет растираемого в порошок стекла. Казалось этот миг длился целую вечность. Дрожа от страха, Камелия обернулась. Дорейн держался за порогом ванной. Он плотно сжимал окровавленные губы, а его взгляд, в котором не осталось ничего человеческого, пронзал смертную насквозь, подбираясь к тихому младенцу. Хищное безжалостное существо, коим Дорейн был сейчас, больше не помнило и не понимало, как много сил приложило для спасения этого ребенка. Камелия не видела другого выхода. Высвободив из плена халата окровавленную руку, она решительно протянула ее в сторону чудовища, которого она не знала, и крепче зажмурилась, плотнее прижав к себе дитя.