Происшествие в Латинском квартале

Происшествие в Латинском квартале

 Латинский квартал средневекового Парижа был местом до крайности беспокойным.

   Несколько тысяч студентов со всех концов католического мира со своими преподавателями обитали на левом берегу Сены.

   Подавляющая часть их посещала только факультет искусств на улице Ферр, изучая грамматику, философию, древнюю словесность, необходимую для подготовки латинистов (средневековых интеллигентов).

   За курс богословия, долгий и трудный, брались лишь немногие из учащихся, и то после окончания факультета искусств.

   Наконец, медицинский факультет давал хорошую профессиональную подготовку, и Париж славился на весь средневековый мир своими преподавателями Медицинской школы.

   Но множество школяров, забросив учебу, бражничали, распутничали, не гнушались мелким воровством, бунтовали и устраивали беспорядки. Эту бесшабашную и буйную толпу молодых парней было трудно контролировать ещё и потому, что они подчинялись только своему университетскому начальству. И пытавшиеся найти на них управу городские власти с позором изгонялись за пределы Университета распоясавшимися школярами, ведущими против них настоящие военные действия.

   Улочки Латинского квартала мало отличались от остальных улиц Парижа - те же двухэтажные здания с эркерами и высокими дымоходами, те же красные черепичные крыши и синие ставни. Здесь практически в каждом доме располагался небольшой трактирчик или лавка, двери которых почти не закрывались, впуская и выпуская массу школяров в мантиях. Но даже в обычном платье их легко можно было опознать по привязанным к поясам чернильницам и особым четырехугольным шапочкам.

   В ту душную летнюю ночь полнолунья, выглянувшие из окон горожане могли заметить бредущую по Английской улице, возмущенно горланившую компанию молодых людей в изрядном подпитье.

   Повод напиться у школяров был уважительным. Один из этих гуляк - Пьер Карбон, по кличке Задира (учащийся артистического факультета) был оштрафован судебным исполнителем аббатства Святой Женевьевы на приличную сумму за небольшой инцидент с женой цирюльника Крюшо, проживавшего на этой же улице.

   Жанна Крюшо - пухленькая и обольстительная брюнетка сводила с ума всех знакомых с этой женщиной школяров. Лукаво улыбалась, строила глазки, так покачивая бедрами при ходьбе, что у бреющихся у её супруга мужчин поневоле голова поворачивалась вслед за кокеткой, что приводило к нешуточным порезам на окровавленных щеках и подбородках.

   То ли молоденькая женщина обладала ветреным нравом, то ли просто отличалась шаловливостью, но однажды она дала вполне определенные авансы Задире, пообещав ответить на его чувства.

   Напрасно тот потратил несколько су на угощение, закупив для возлюбленной груш, персиков и сладкого вина, женщина так и не пришла.

   На следующий день Пьер попытался выяснить, почему сорвалось свидание. Он подкараулил капризную красотку у лавки, в которой Жанна обычно покупала хлеб.

   В то утро за прилавком стояла Алиса Булочница - женщина суровая и решительная. Покосившись на её застывшее в каменном неодобрении лицо, Пьер отозвал хихикающую кокетку в сторону.

   - Прекрасная Жанна,- Задира решил быть предельно любезным, - какой несчастный случай мне винить за то, что вчера вечером я понапрасну изнывал в ожидании?

   - Вы ждали меня? - невинно округлила та глаза,- но... почему? Я замужняя женщина и не питаю интереса к холостым мужчинам!

   Понятно, что Пьер не получил бы своей клички, если бы не отличался вздорным и вспыльчивым характером.

   - Но разве ты не сама назначила мне свидание? - в гневе ухватил он женщину за руку.

   Реакция Жанны тоже оказалась вполне предсказуемой. Она пронзительно завизжала на всю улицу:

   - Отпусти меня, негодяй! Люди, люди, спасите меня от этого злокозненного школяра!

   - Отпусти её, охальник! - закричала из-за своего прилавка и Булочница,- ходят тут, пристают к порядочным женщинам!

   - Это кто - "порядочная женщина"? - свирепо взревел Пьер,- эта шлюха? Или ты - чертова сводня? Ну, так забери назад свой подпорченный товар!

   И, изо всей силы толкнув на прилавок с хлебом, что-то возмущенно верещавшую Жанну, он гордо удалился, громко проклиная женское коварство.

   После, немного остыв от гнева, Задира пожалел, что не сдержался. Он, конечно, понимал, что не обойдется без скандала, и был готов заплатить штраф епископальным властям и за испорченный хлеб, и даже за "чёртову сводню" (благо, деньги у него водились), но когда на разбирательстве его ещё и обвинили в попытке украсть жену цирюльника, его терпение лопнуло:

   - Эта женщина заигрывала со мной, строила глазки! Сама назначила свидание! Она блудлива, как кошка! - жарко оправдывался он перед судьей.

   Пьер аккуратно платил за свою учебу, и это, наверное, сыграло особую роль в его деле. За него вступились университетские власти, но всё равно пришлось ещё и раскошелиться на кругленькую сумму штрафа "за оскорбление почтенной женщины".

   - "Почтенная женщина"! - жаловался он сейчас своим друзьям, пьяно держась за их плечи,- этот Везельвул в юбке, эта хвостатая помесь Сатаны и Иуды! Лживая тварь! Сорок су - такие деньги! И всего лишь за то, что зловонную грязь назвал грязью!

   Хорошенькая Жанна на "зловонную грязь" походила мало, но друзья Пьера его пылко поддержали - все они в свое время пострадали от женского коварства. Пусть не в такой мере, но всё же! Каждому нашлось, что сказать, обвиняя слабый пол в невиданном лицемерии.

   Цирюльня находилась неподалеку от мясобойни холма св. Женевьевы, снабжавшего мясом все лавки Нового города. И в летнюю жару весьма специфическая вонь этого места делала его малопривлекательным для прогулок, но гнев и обида привели гуляк к плотно закрытым ставням дома Крюшо.