Сепфора

Глава IX. Честь или месть?

Справедливость? Торжество правды? Разве это подходит под характеристику общества, где народ преклоняется пред силой и могуществом правителя? Где все готовы подчиняться, лишь бы встать на ступень выше в системе иерархии. Богатые принижают бедных. Властелин государства ведет игры по собственным правилам. И кажется, будто выхода нет. Способен ли кто-то противостоять сплоченной силе аристократов во главе с могущественным лидером?..

- Почему ты медлишь?! Хочешь дать им еще один шанс?

- Все разговоры о твоей сестре и бывшем любовнике проходят в истерично-крикливом тоне, - оторвавшись от чтения документов, спокойно произнес Господин и отложил бумаги в сторону. – Я так понимаю, узнала о предстоящем суде?

- Именно! – сжав ладони в кулаки, она ударила по столу. Гнев заполнял все частички разума, логика отошла на второй план.

- Закон есть закон: любой аристократ, собравший поддержку в лице не менее пяти схожих ему по статусу людей, имеет право на проведение процесса. Запрет на действия младшего Жасари вызовет негативную реакцию. Да и чем он может навредить?

- Ты всегда повторяешь эту фразу! – распущенные каштановые волосы взмыли вверх при резком повороте. Псефора сложила руки на груди. – Он ее освободит, понимаешь? И весь мой план рухнет!

- Чтобы снять столь весомое обвинение, необходимы доказательства, а их нет и не будет. Успокойся, - Вединер говорил медленно, пытаясь донести до собеседницы каждое слово. Затем поднялся с кресла, подошел к девушке и обнял ее. Псефора дернулась, словно прикосновение обожгло ее, но на этом сопротивление и закончилось. – Чего ты хочешь? – в непонимании спросил Господин, разворачивая возлюбленную к себе лицом. – Власти? Народного почитания?

- Я хочу увидеть ее смерть, - прошипела собеседница. В ладонях моментально засияло яркое пламя, рожденное гневом. Хотелось разрушать, убивать, лишь бы огонь ненависти не сжигал изнутри.

- Пожалуйста, контролируй собственные эмоции, - ни капли не смутившись, вымолвил Вединер и прошептал заклинание. Магические всполохи огня тут же исчезли.

- Твоя сила не менее странная, чем у Дана, - огрызнулась Псефора. – Если он сможет вызволить сестрицу, все узнают, что я жива. Наши планы будут разрушены.

- Я стал правителем не по чистой случайности, мы найдем выход в любом случае, - прижав собеседницу к себе, Вединер прильнул к ее губам, она нехотя ответила. Не любит – он знал. Но и не уйдет – без поддержки не сможет одолеть заклятую соперницу. А большего ему и самому не нужно, ведь чувства – это слабость.

Как и полагал Дан, его прошение о проведении судебного процесса было одобрено, но назначено не сразу, а через три дня. Мужчина попытался возражать, но его и слушать никто не стал. Пришлось отступить, чтобы заранее не лишиться поддержки некоторых аристократов, в чьи полномочия входило вынесение приговора.

Стараясь не думать о состоянии Сепфоры, младший граф всецело погрузился в подготовку предстоящего суда, отвлекаясь лишь на тренировки. Джан не лез с расспросами к другу – настанет время, он сам все расскажет – и занимался обучением Сайшии.

А вот Каэрто не смог остаться в стороне, постоянно упрекая сына и уговаривая отменить задуманное. По своему положению граф выступал одним из главных судей, поэтому перед ним возникла дилемма: заступиться за сына и вызволить ненавистную девчонку или предать сына, но остаться на стороне Господина. Оба решения ему не нравились, но третьего пути не находилось. Да и окончательная фраза Дана – «Отец, ты волен поступать, как тебе вздумается» - не успокоила и не принесла облегчения.

Ранним утром через три дня оба представителя рода Жасари отправились к замку правителя. Всю дорогу они молчали, но у самых ворот младший граф нарушил тишину:

- Прости, я не могу быть тем идеальным сыном, которого ты хочешь видеть во мне, - и просто ушел, даже не обернувшись, понимая, что дальнейшие слова совершенно лишние.

В зале заседания уже собралась толпа престарелых аристократов, возле дверей стояла стража – слишком много, видимо, опасались побега пленницы. Едва Дан занял положенное место, в дверях показался Вединер, рядом с ним уверенно шла Псефора, чье лицо скрывала темная вуаль. Оглядев помещение, правитель приказал соблюдать тишину, а после велел ввести обвиняемую. Стоило Сепфоре показаться, как моментально по залу побежали обсуждения.

Сжав руки в кулаки, Дан посмотрел на бывшую ученицу. Сама идти она практически не могла, поэтому опиралась на стражников. Волосы были расчесаны и собраны в косу. Тело прикрывала длинная серая рубаха, которая прятала многочисленные царапины. Бледное лицо не выражало никаких эмоций. Остановившись посередине зала, прямо напротив позолоченного кресла Господина, выступающего главным судье, девушка пошатнулась, но не упала, благодаря все той же поддержке стражи.

- Раз все в сборе, начинаем процесс по обвинению Сепфоры Крейсторф в убийстве герцогини Тариссы Крейсторф, - жестко вымолвил Вединер, переведя взгляд на Дана: негласное сражение, которое оба не могли проиграть. – Несмотря на то, что эта девушка была когда-то моей самой верной слугой, я не могу отпустить ее безнаказанной. За любое преступление необходимо нести ответственность, тем более, за убийство родного человека. Матери, - сделал акцент Господин и взглянул на пленницу. Та по-прежнему не проявляла никаких эмоций, взгляд был пустой, словно посередине зала стояла кукла, без сердца и души.

Вединер продолжал говорить, никто не смел перебивать его. И пусть все чувствовали ложь, лукавство – не важно, он же правитель, главная сила страны. Большинство аристократов вообще не видели смысла в начатом процессе – разве сможет кто-то противостоять воле Господина? Собственная жизнь и положение гораздо дороже иллюзорной правды. Та же малая группа, решившаяся поддержать младшего графа Жасари, сейчас с тревогой наблюдала за происходящим. Дан уверовал их, что сможет победить, но сомнения разъедали разум. Им было страшно, глядя на бывшую сильную и дерзкую воительницу. Она преданно служила Вединеру несколько лет, выполняла всю грязную работу, а теперь не способна даже самостоятельно стоять. Никому не хотелось оказаться в такой же ситуации.