Слабо?

Слабо?

Как-то январским вечером, когда уроки были сделаны, заняться особо было нечем, а для прогулок было очень холодно, я решил послушать какую-нибудь музыкальную передачу на своей радиоле «Эстония». Наша радиола была похожа на огромное космическое устройство из фантастических романов, а я был, ни много ни мало – повелителем целого эфира.   В те годы, всю информацию мы получали лишь из телевизора (по которому и показывало-то только 4 канала), слухов и радиопередач. Единственной живой нитью, связывающей нас с остальным миром была передача Севы Новгородцева. Выходила она по пятницам, но сегодня был четверг и я рассчитывал найти на антисоветских просторах что-нибудь другое. Все эти радиопередачи, как и многие другие, глушились в СССР специальными устройствами, чтобы, не дай бог, советский человек не заразился чумой свободомыслия. По словам высокоидейных комсомольских активистов, музыка в этих трансляциях пропагандировала "сексизм", "эротизм", "насилие", "культ сильной личности", "неофашизм", "антикоммунизм", "вандализм" и еще какие-то безумные "измы", развращала и толкала в бездну, что, конечно же, было совершено недопустимо в нашем светлом государстве.

Но мы, невзирая на трудности, припадали по вечерам к нашим ламповым приемникам и слушали U2, Beach Boys, Pretenders, Slade, AC/DC, Pink Floyd, Black Sabbath, 10cc, Kiss, Iron Maiden, Queen и многие другие группы. Сейчас это кажется смешным, но в то время все это было строжайше запрещено. Так вот, рыская среди различных эфирных звуков, я услышал знакомый голос Севы Новгородцева. Как так, сегодня же четверг! Откуда? – подумал я, – и, не особо ища ответы на эти вопросы, завис, покачиваясь на музыкальной волне, с упоением слушая звуки свободы…

Но рассказ, друзья мои, совсем не об этом. В то время, как я прорывался сквозь незримые шторы и железные занавесы, выискивая в какофонии звуков знакомые голоса, мои одноклассники смотрели по домам детский фильм о приключениях школьников. Именно это и стало прологом нашей истории.

Утром следующего дня, когда градусник на окне показывал –23С, я, как обычно, собрался и поплелся в школу. Небесный айсберг дарил свет, но о тепле даже и не вспоминал. Огородившись забором воротника, я вжал голову в плечи, и влился в толпу нового вида пингвинов – "школьник советский, – зимний". Дружно раскачиваясь, мы колыхали густой замерзший воздух и месили скрипучий снег по дороге в наше прекрасное близкое. Проскрипев до самой школы, я наконец-то оказался в тепле. Забросил куртку в гардероб и, прыгая через ступеньки, поскакал в свой родной класс. Первым уроком у нас была математика, до начала было еще минут 10-15. Войдя в класс, я увидел большой сход. Все ребята, а это было 32 человека в тот день, не считая меня, столпились вокруг одной парты и что-то бурно обсуждали, спорили и ругались. Судя по тому, что даже самый тихий и скромный в нашем классе – Андрюха Петров – имел вид удалого корсара, я понял, что обсуждают что-то очень важное.

– Славон, – отпочковался от толпы Серега, – ты вчера по телеку фильм смотрел?

– Не, я Севу слушал.

– Ты что, какой Сева, – присоединились другие одноклассники. Надо было кино смотреть, там четкий момент был в фильме. Короче, там ребята в классе, таком же, как у нас, играли в «Слабо».

– И чего?

– Да ты чё, мы тоже сыграем, – ответил Саня Столбов. – Что мы, хуже что ли?

– Так, замолчите все! – взяла Иванова Ирка вожжи в свои руки.

– Значит так, чтобы было интересней, сделаем двухэтапный розыгрыш. Пусть каждый напишет на бумажке задание, которое надо сделать. Получается, у нас будет 33 задания. Потом мы сделаем еще 33 фанта и один из них пометим крестиком, – черная метка, кому выпадет "счастье". Сначала будем тащить крестик, а потом, тот, кому он достанется, будет так же выбирать свою миссию.

С гоготом и улюлюканьем, мы ринулись рвать свои тетради. Если бы кто-то увидел нас в данный момент, подумал бы, что наш класс сошел с ума. Вид у всех и правда был безумный. В тот момент, когда все уселись выдумывать, каким поручением наградить товарища и, забыв о главной заповеди, – не желай другому того, чего не желаешь себе, – в класс вошла Ольга Алексеевна, – наша математичка. Начался учебный день.

Весь урок по всему классу волной пробегали цыканья, причмокивания и раздавался злобный смех, – мы трудились.

После нескольких неудачных, на мой взгляд, вариантов, я вывел в своем послании: «Пусть тот, кому достанется эта записка, наденет трусы на голову и пройдет так по всей школе».

– Да–а–а, – закивал я – и обвел класс взглядом, – представляя своих товарищей с трусами на голове. Ха–ха, вот умора-то будет!

После того, как окончился урок, мы побросали наши жребии в какой-то мешок из-под чьей-то сменки.

– Так, теперь давайте еще 33 бумажки, – распорядилась Иванова. Мы каждый оторвали еще по кусочку наших истерзанных тетрадей.

 – Тридцать один, тридцать два, тридцать три, – закончила считать Ирка. Взяла ручку и начертала на одной из заплаток судьбоносный знак. После чего, вся эта макулатура была помещена в чью-то шапку, в простонародье называемую "плевок".