Утр.. О!

О!

Раннее утро. "На востоке что-то заалелось" (ц) и сразу же птахи открыли клювы для щебетания и квохтания.
Дятел. Дятел залился нескончаемой трелью, радостно приветствуя дробью рождение нового дня и первый солнечный лучик, впендюрившийся ему прямо в глаз, и, собственно и, поспособствующий столь бурному выражению незамысловатой птичьей эмоции. Вот только на мгновение представьте - спите вы мирным сном и вам в глаз какое-то.. эээ... солнце, скажем так, начинает яростно светить. Вполне возможно, что и вы тут же стали бы стучать. Причём во все инстанции одновременно.
Дрозд выпустил в свет свистящее песенное приветствие, больше похожее на многогранное проклятье, сожалеющим взглядом проводив дроздиху, улепетнувшую домой под предлогом - "Мама не велит".
Аист клёкотнул длинноклюво, томно изогнул шею и переступил уставшими от ночных танцулек лапами. Или ногами? Неважно. Грабками в общем.
И лишь сов, в смысле самец совы, облегчённо вздохнул - можно расслабиться и не таскать совихе конвеером мышей и лягушек, отвергаемых оной с воплями о равенстве и братстве, толерантности и либерализме. То есть - с воплями о плохом качестве мышей и вышепоименованных лягушек, отвратительном вкусе и неприглядном внешнем виде.
Чу. Карась выщерившись круглым глазом на комарика на листочке, вздохнул (взводнул?) и уютно прикорнул под корягой, потыкав её для верности лбом.
Щука же, получив карасёвое тыканье, недовольно мотнула грудными плавниками и снова уснула.
Утро.
Наконец-то пробились солнечные лучи сквозь хмарное небо. Пробились в полном объёме, наплевав на законы физики и традиции.
Из палатки вытащилось тело. Попробовало самостоятельно определить легитимность вариантов расположения в пространстве, махнуло какой-то из конечностей. Слегка приоткрыв один глаз - обозрело окрестности. Следом же, смахивая совсем не конъюнктурную слезу, восторженно-потрясённо выдохнуло:
- Боже! Красота-то какая!

Эхо благоразумно промолчало...