Вернуть дракона. Книга 2: Одна из стаи

Когда мёртвые не проигрывают

Никогда не думала, что буду ревновать к оружию, но именно это и происходило. Отец показывал, как обращаться с вампирским подарком, а я мечтала поскорее заполучить его обратно и никогда уже не расставаться. Наконец, стальные скрещенные полумесяцы вновь легли в ладони, и я с удовольствием сжала пальцы.

— Как видишь, полумесяцы багуан соединены так, что вершины становятся наконечниками. Один из них используют, как основной нож, — отец провёл вдоль удлинённого лезвия и повернул мою кисть так, чтобы оно смотрело на него вертикально. — Это уникальное оружие, в нём всё продумано до мелочей. Когда держишься за один полумесяц, противоположный защищает пальцы от оружия противника. Поэтому его относят и к кастетам. Смотрящие в разные стороны концы серпов без особых физических затрат блокируют клинок нападающего. Надо лишь повести запястьем. Но один мелкий просчёт — и ты ранишь себя. В этом большое отличие оружия от прочих. Надо всегда соблюдать дистанцию между серпами и своим телом. Лезвиями нельзя размахивать, как ножами. Движения должны быть плавными, часто руки идут параллельно друг другу. Полумесяцы ещё зовут оленьими рогами за сходство с животным.

Я медленно повела руками в сторону, осторожно повторяя движения отца, которые видела недавно. На вид ничего сложного. Став смелее, я увеличила скорость и попробовала вращения кистями. По итогу заполучила чувствительные ранения на руках, животе и груди. По четыре изогнутых лезвия в каждой руке, топорщась в разные стороны, то и дело цеплялись за одежду, без труда рассекая её и кожу под ней. Пришлось изрядно повозиться, чтобы привыкнуть держать острые концы в разумном отдалении от себя.

— Пока от них больше вреда, чем толку, — с досадой посетовала я.

— Лезвия багуан, пожалуй, лучшие в своём роде. С ними можно выйти против нескольких противников одновременно. Кривые, как когти, лезвия фиксируют клинки, позволяют обезоружить нападающего. Багуан хороши во всём. Против меча, копья, клинков разной длины. Их можно метать. И в ближнем бою они одни из самых опасных, — отец схватил меня за запястье и потянул к себе. — Смотри, — он упёр нижний конец багуан к внутренней стороне своего предплечья, — тебе стоит лишь слегка подцепить углом лезвия, и противник ранен. Таким образом можно изрезать всю руку вдоль и поперёк, везде, куда успеешь дотянуться. А ты успеешь. Большим концом делаешь не рубящие движения и не втыкаешь его, как нож. Наносишь удар плавно, дугой. Острие клинка входит сверху и уходит вниз, потом дёргаешь на себя. Сама понимаешь, какое при этом ранение. В остальных случаях, работаешь как с ножами, твоя цель дотянуться до вен и сухожилий. Только в этот раз у тебя не одно лезвие, а по четыре в каждой руке.

— Это самое кровожадное, что мне пока довелось видеть, — я отогнала воображаемые картинки искромсанных тел, повстречавшихся с вихрем багуан. Полагаю, вампир конкретно так меня пощадил.

— Ничего, привыкнешь, — небрежно сказал отец. — Приступим.

Я опустила руки и сильнее сжала оружие. Конечно, времени на обучение совсем не было. Там, за порогом межмирья, меня ждали ребята. Они с пониманием отнеслись к просьбе и дали возможность отлучиться по своим делам. По правде, я не горела желанием видеть отца, слишком смешанные чувства к нему испытывала. Чертовски хотелось доверять хоть кому-то. И было больно думать, что он в эту категорию не входит. Он многому меня научил, практически всему, но для чего? Был ли это долг фейхаса, отца или друга короля?

В этот раз отец выбрал шест со стальным наконечником. Мелькающее в опасной близости копьё, не переставая, рассекало воздух. Оно то и дело норовило рассечь кожу или проткнуть. Поначалу полумесяцы багуан мне даже мешали, но в какой-то момент я уловила всю прелесть их предназначения. Они действительно отлично фиксировали оружие, позволяя приблизиться к противнику.

Вскоре шест сменили два меча и мне пришлось подстраиваться заново. Стоило отцу убедиться, что я неплохо справляюсь, как он увеличил скорость, а потом и вовсе запустил свой любимый трюк. Едва я дотягивалась до него лезвием, как он распадался на чёрные туманные клочья и переносился в сторону. Он мог внезапно очутиться за спиной или с неудобного для меня бока. Приходилось рассчитывать на скорость реакции, иначе ранения не избежать. Это выматывало и злило. Непривычное оружие и уловки отца заставляли рычать от ярости.

В очередном приступе отчаяния я не заметила, как призвала крылья. Крошево раздробленного оперения полетело в стороны, впиваясь осколками в отца и рядом стоящие деревья. На месте повреждений тут же появились новые стеклянные перья, и я злорадно улыбнулась. Отец остановился, не спеша обошёл меня по кругу, оценивая перспективы.

— Я тут дополнительные функции приобрела, на распродаже.

— Кто-нибудь знает? — отец и глазом не моргнул.

— Нет.

— Следящие?

Глазом моргнула я. Всё-то он понимает.

— Один – точно.

С крыльями дело пошло ещё веселее. Блокировать выпады отца я не могла, а вот отвлечь, чтобы поднырнуть под его мечи, очень даже получалось. Конечно, крыльям при этом доставалось, и осколки летели пуще перьев ощипываемой курицы, но будь моим противником обычный смертный, он заполучил бы такую порцию осколков, что Врачеватели замучаются доставать.

Только после окончания боя я поняла насколько вымотана. Слишком многое и с большим трудом пришлось освоить: оружие, нещадно режущее тебя саму за любой промах, крылья, которые чем больше пытаешься контролировать, тем труднее с ними сладить. Тяжело положиться на тело, на подсознательные инстинкты и пустить всё на самотёк. Не диктовать крыльям условия и не давать мысленные указания. И не бояться, что в самый ответственный момент они вдруг растопырятся не так и не туда. Принять, что это часть тебя и она с тобой заодно.