Жизнь наизнанку. (сборник рассказов)

Лиза.

Короткий коридор был пугающе слабо освещен. Всего одна тусклая лампочка в его конце выхватывала из полумрака единственную ржавую металлическую дверь и солдата, одиноко стоящего рядом. Караульный стоял неподвижно, и, казалось, спал. Строгая серая кепка с коротким козырьком и орлом со свастикой, давала густую тень на его глаза, отчего было невозможно понять, открыты они или нет. На его шее висел автомат. Руки, заправленные в лямку, свободно лежали на нем.

Из-за двери раздавались крики. Вопли женщины, которая испытывает сильную боль, ни с чем не схожую и терзающую все ее существо. Это были крики ее матери. Сегодня утром она упала на перроне, хватаясь за живот. Видимо ребенок, что там поселился с недавнего времени, причинил ей боль. Доктор, который прибежал на зов патрульных, сказал что-то малопонятное. "Воды отошли".

Лиза, сколько не вдумывалась, не могла понять эту фразу.

Ей стукнуло всего восемь неделю назад. И она страшно гордилась этим радостным фактом. Тем, что она уже почти взрослая, тем, что мама отправит теперь ее в школу, где она будет учиться, и станет такой же умной, как она. Но то, что случилось на перроне, казалось, спутало все ее планы. Она была напугана, а в душе ее поселилась тревога. Мама плакала, а у Лизы от этого тряслись руки, и сильно-сильно стучало в груди сердце.

Мать быстро унесли с перрона, и девочка несколько часов промаялась в неизвестности, слоняясь около входа в техническую часть станции. Теперь вот ее допустили. Она робко подошла к солдату и тихонько ткнула его пальцем.

- Дядь, а дядь, - произнесла она срывающимся голосом. - Можно мне туда? Там мама...

Тот не шелохнулся, но все-таки каким-то уставшим голосом произнес:

- Здесь жди. Не положено. Когда позовут, тогда войдешь.

Девочка со вздохом отошла на несколько шагов от солдата и присела у бетонной стены на корточки. Лучше бы она сюда не спускалась. Частые и протяжные крики мамы отдавались в ее голове, словно звон колокола, и она до боли сжимала кулаки и, прикусив губу, старалась сдержать наворачивающиеся слезы.

Она почти ненавидела сейчас этого ребенка. Мальчика или девочку, братика или сестренку, все равно. Он делал ее маме больно и, видимо, не собирался останавливаться. Почему он это делал, ведь она его мама, ведь она...

Из-за двери послышался другой звук. Слабенький и тоненький голосок. Одновременно, крик и плач. Кричал кто-то маленький и явно недовольный. Лиза забеспокоилась. Ей не нравилось, что, когда маме было больно, она кричала, но то, что она, вдруг, замолчала, обеспокоило ее еще больше. Что случилось? Почему она молчит? Почему не слышно ее?

Дверь с тихим скрипом открылась. Девочка, вскочив на ноги, начала заглядывать внутрь, пытаясь обогнуть взглядом вышедшую полную особу, в которой из-за скудного освещения она не сразу узнала тетю Дашу. Та, увидев девочку, подошла, крепко ее обняла, и быстро затараторила.

- Все в порядке, Лиза. Все хорошо. Мне нужна твоя помощь. Маме твоей нужна. Ты как? Сделаешь? - Девочка кивнула, стараясь скрыть в многочисленных складках ее белого халата свое лицо и заплаканные глаза.

- В общем... - Тетка остановилась на мгновение, потом почему-то нервно сглотнула, а затем продолжила. - Беги домой. Сейчас. Беги быстро. Как только можешь. Поняла? Возьми корзинку, что я у вас видела и наложи в нее много-много тряпок. В ящике слева. Запомнишь? Вот, и быстро-быстро неси сюда эту корзинку. Твоя мама нуждается в этом. Ясно? - Девочка вновь кивнула, чувствуя, как разрастается в ней вновь тревога и страх за мать. - Вот и славненько. А теперь беги!

Тетка развернула Лизу и легонько шлепнула ее. Та, подзадоренная таким образом, рванула домой. Что происходит? Почему тетин голос звучал как-то необычно? Какая-то тревога, какое-то беспокойство проскальзывали в нем? Лиза несколько раз споткнулась, разодрав в кровь коленки и ладони, пока добежала до дома. До палатки, которая, как и всем здесь, служила им полноценной квартирой.

Девочка в впопыхах схватила корзинку и набросала туда тряпья из ящика, потом быстро, словно из-за ее медлительности могло случиться с мамой что-то страшное, ринулась обратно, пробежав весь обратный путь на одном вздохе.

Одинокий патрульный, прогуливающийся по станции, удивленно посмотрел ей в след. Потом этот человек с подозрительным взглядом и в такой же одежде и фуражке, как и солдат внизу, медленно побрел в сторону кабинета гер-коменданта, стараясь не нарушить покой станции. Станции Чеховская...

Тетя Даша ждала девочку у двери, переминаясь с ноги на ногу и нервно теребя свой белый халат. Увидев Лизу, она сразу как-то облегченно вздохнула.

- Бежишь? Быстро-то как! Вот и славненько, вот и чудненько. Давай, дочка, пошли со мной. Слышь, Бергер, она со мной.

Солдат лишь пожал плечами, словно ему было не интересно, кто входит туда. На самом деле так и было. Командование Четвертым Рейхом было помешано на чистоте крови, поэтому проверяло каждого родившегося ребенка на мутации. Если такого ребенка обнаруживали, то его сразу же уничтожали. Каким образом, простые жители не имели понятия. Эти убийства происходили под строжайшей тайной, и в таком месте, которое было известно только избранным воинам Рейха.

Девочка вошла вслед за теткой, неприятно сморщившись от резкого запаха лекарств. Обычное помещение подвального типа, разве что белые простыни "украшали" его. В центре стоял стол, на котором и лежала сейчас мама Лизы. Единственное, что сразу бросилось в глаза, это большое кровавое пятно, расплывшееся на полотне, укрывающем маму...

Девочка уронила корзинку, и быстро подбежала к столу.

- Мама! Мамочка! Что с тобой?

Женщина повернула влажную от пота голову к дочке и слабо улыбнулась ей. Видя тревожное лицо девочки, мать протянула дрожащую руку к ее жидким белым волосам и ласково погладила.

- Все хорошо, дочка. Все просто замечательно! У тебя родился братик! Симпатичный... - Сказав это, она, вдруг, как-то обмякла, и рука ее безвольно повисла. Девочка глядела уже в пустые ничего не видящие глаза. И ужас поднимался в ней, заполняя снизу доверху...