Флешмоб Накормим Персонажей

Автор: Ольга Горышина / Добавлено: 21.04.20, 02:14:23

Получив приглашение к участию от Лары Вагнер, я поняла, что попала... Одним из откровений в другом флешмобе был ответ на вопрос, почему мои герои постоянно едят... Они не просто едят, они эту еду обсуждают. Но свой выбор я остановила на трех романах: первый СЛР, второй СЛР с элементами исторического фентези, а последний будет магреализм с элементами психологического триллера.

Начнем с... хлеба, который не для зрелищ, а пища наша:

Отрывок из романа "Двойной без сахара"

Эти стандартные фразы явно были завершающими в разговоре, который они начали еще на улице. Что ж, теперь можно надеяться на то, что ирландец наконец-то уберется восвояси. Не тут-то было! Со словами «Я принимаю ваше приглашение» Шон уселся на соседний стул. Лиззи резко развернулась к нам и, держи она что-то в руках, явно бы сейчас выронила. Если она и приглашала Шона к завтраку, то явно на американский манер, подразумевающий отказ. Но в Ирландии, видать, царят иные нравы, или же наш хозяин крайне невоспитан.

Впрочем, сегодня он даже побрился, пусть и на скорую руку, о чем свидетельствовали свежие царапины. Впрочем, жертва того стоила – вместе со щетиной с его лица ушло пару лет, и сейчас я бы дала ему лет тридцать пять, учитывая седину в висках. Лиззи отвернулась обратно к плите, и до нас донесся яростный хруст яичной скорлупы. Я протянула руку к ножу, но Шон ловко придвинул хлеб к себе.

— Видишь крест? — ирландец провел рукой по треснувшей пупырчатой поверхности хлеба. — Он помогает разломить хлеб на четвертинки, и потом каждую легко разломить пополам.

Я кивнула.

— Буду безмерно благодарен, если ты принесешь масло.

Я вновь кивнула и сползла со стула к холодильнику. Лиззи продолжала молчать. Какое счастье — сегодняшний завтрак пройдет без лекции о вреде масла. Если бы я знала, что завтракать мы будем втроем, то купила бы не только масла, но и вяленой колбасы, которая в диете Лиззи тоже была под запретом. По-цыплячьи желтое ирландское масло по вкусу превосходило любимое финское и обещало стать приятным дополнением к привычным яйцам.

Лиззи насупилась: даже не знаю, что раздражало ее более: толстый слой масла на моем хлебе или то, что намазал его Шон. Я вновь скосила глаза на раненую щеку и заметила, как дрогнули пушистые ресницы ирландца.

— У нас испокон веку существует поговорка, что невозможно выбрать правильно три вещи: женщину, лошадь и бритву.

— Брейтесь электрической, мистер Мур, — Лиззи чуть ли не швырнула на стол три тарелки, затем вилки с ножами и чашки.

Я, наверное, должна была помочь ей, но тревожить соседа не хотелось.

— Шон, просто Шон. Я вас намного младше...

И тут он осекся и спрятал лицо в ладонях. Лиззи совсем помрачнела и даже не улыбнулась, когда Шон тихо назвал себя по-ирландски идиотом. «Иэджит», даже я запомнила.

— Сколько тебе лет, Шон? — жестко осведомилась Лиззи.

— Я на пять лет старше мисс Донал.

— Похоже, вы многое успели обсудить за виски!

Лиззи бросила нам в тарелки омлет и с грохотом вернула сковородку на плиту.

— Нет, мы не успели обсудить литературные вкусы, — то ли серьезно, то ли в шутку сказал Шон, украдкой потирая порезы от бритвы.

— Начнём с тебя, Шон, — Лиззи буравила взглядом пространство между нашими головами, явно не желая встречаться с оппонентом взглядом. — Твой любимый литературный герой?

— Артемис Фаул.

— Are you coddin' me? — на ирландский манер переспросила Лиззи, явно закипая быстрее чайника.

— Нет, я абсолютно серьезен. Вы ждали, что я назову Гарри Поттера?

Лиззи опустила нож обратно на стол.

— Если память мне не изменяет, первая книга вышла в начале двухтысячных, то есть тебе тогда было...

И тут цвет щек Шона полностью сравнялся по цвету с запекшейся кровью.

— Я прочел все восемь книг.

— Понятно, — Лиззи на секунду вернулась к омлету, но потом вновь отложила столовые приборы. — Теперь я понимаю, отчего ты в первый же день начинаешь спаивать женщин. Боишься их магической силы?

— Простите? — Шон вернул на тарелку надкусанный бутерброд и явно проглотил кусок непрожеванным.

Мне очень захотелось сдвинуть стул с места, чтобы оказаться подальше от локтя, которым Шон меня заденет, если решит вскочить на ноги. Неужто Лиззи хочет, чтобы наш хозяин начал извиняться перед ней по второму кругу? Хлеб явно он испек в знак примирения. Ей мало?

— Ну как же, — Лиззи вдруг заговорила совершенно спокойным тоном, словно беседовала с одним из своих учеников. — В первой книге четко сказано, что пьяная фея теряет всякую силу.

— Вы читали...

— Увы, да... Племяннику, но только начало, потом он вырвал у меня книгу и понеслось... Так что этот двенадцатилетний супер-мозг решил нашу проблему с получасовым вечерним чтением, обязательным для школы, за три главы. Но ты, Шон, что ты-то мог найти в этом... Это даже детским детективом не назвать...

— Скажи я, что в двадцать лет читал Гарри Поттера, вы, мисс Брукнэлл, также покрутили б у виска?

В голосе Шона чувствовалась обида. Мне бы понять ее причину, да я не читала ни первое, ни второе.

— Нет, больше... Уж лучше про компьютерного гения читай. Только не говори, что веришь в фей.

— Верю, как и все ирландцы. Даже сэр Артур верил и не стыдился.

— Это который король?

— Нет, это который Конан Дойл.

Раздражение Лиззи вылилось на нас безудержным смехом, но лицо Шона больше не пылало. Он вообще переместился к плите, на которой вскипел чайник, и совсем по-хозяйски полез в шкафчик за чаем и, как оказалось, оставленной здесь прежними жильцами, банкой меда.

— Это наш местный. Они так и не пожелали его попробовать, — Шон с силой открутил крышку. — Не успел засахариться с Рождества. Только не размешивай в чае, мед в горячей воде теряет лечебные свойства. Конечно, стопка виски помогла бы лучше, но мед тоже снимает головную боль.

Шон поставил передо мной банку и начал возиться с чайными пакетиками.

— Скажи, Шон, — Лиззи повернулась к нему на стуле. — Ты всегда так заботишься о гостях? Или кому-то отдаешь предпочтение?

В выражении лица и голосе Лиззи чувствовался вызов. Шон выстоял и спокойно протянул мне ложку.

— В Ирландии все гостеприимны. Но вы правы, мисс Брукнелл. В данный момент, это больше персональное. Я чувствую ответственность за вчерашнее.

— Ты тут ни при чем, Шон! — я даже не поняла, как ударила ложкой по столешнице. — Это был мой выбор напиться. У меня был повод.

— Какой у тебя может быть повод!

Я во все глаза глядела на Лиззи. Впервые она потеряла над собой контроль при посторонних. Хорошо еще вилка не упала на пол. Только Шон как ни в чем не бывало продолжил наполнять кружки кипятком.

— Коннемаровский чай хорош и в пакетиках, но я бы посоветовал купить листовой...

Интересно, он окончил фразу, или это испепеляющий взгляд Лиззи подкосил его красноречие?

— Лиззи...

Я обязана была промолчать, но сердце сжалось от жалости к ним обоим и раскрыло рот: одна впервые выставляла себя полной дурой перед незнакомым человеком, другой незаслуженно получал нагоняй, хотя невооруженным глазом было видно, как ему хотелось наладить отношения со съемщицей. Один домашний хлеб чего стоил!

— Не надо делать трагедию из того, что я не рассчитала свои силы с виски. В конце концов, я взрослая женщина и имею право...

— Напиться неизвестно с кем?! — Лиззи была на ногах, и Шону даже пришлось подвинуть чашку, чтобы она не ошпарилась ненароком. — Ты не имеешь никакого права портить мне отпуск! Я переживала за тебя. Ты мне как дочь в конце-то концов. Я слишком вмешалась в твою жизнь и теперь несу за тебя ответственность. — Лиззи выкрикнула все это и затем ткнула пальцем воздух в направлении Шона. — Ты ничего о нем не знаешь...

Шон кашлянул, и этот звук подействовал на Лиззи холодным душем.

— Прости, Шон, — Лиззи не глядела в его сторону. — Но ты должен меня понять.

— Я вас прекрасно понимаю, мисс Брукнэлл. И с собственной дочерью повел бы себя куда хуже. У меня три сестры. Я знаю, о чем говорю. Но со своей стороны обещаю, что в любой ситуации вы смело можете на меня положиться. И вообще у нас спокойная деревушка. И гости обычно спокойные, — Теперь на его губах играла прежняя усмешка, за которую хотелось съездить ему по морде: должно быть, вчера я выглядела хуже сегодняшнего. — Последними беспокойными гостями в наших краях были солдаты Кромвеля.

Я сжала зубами ложку и решила не выпускать, несмотря на оценивающий взгляд Шона. Пусть думает обо мне, что хочет. Кажется, я не сказала вчера ничего лишнего, потому что слишком отчетливо помнила наш разговор. Да и Лиззи сейчас все же сдержалась и обрисовала достаточно невинным образом наши с ней отношения. Надеюсь, господин Констебль, вы удовлетворили любопытство, которое подняло вас на ноги аж в шесть утра, чтобы испечь хлеб!

Чай перезаварился, и я скривилась от его горечи.

— В другой раз принесу мяту, — сказал Шон, ставя на стойку свою пустую кружку. И продолжил, заметив вопросительный взгляд Лиззи: — Я не буду заходить, просто оставлю сверток на берегу, когда вернусь за одеждой.

Теперь и я опустила свою кружку.

— Я вернусь домой вплавь. В ирландских озерах целительная вода. Быть может, даже лучше виски. К тому же, я выпил чай слишком горячим.

Последняя фраза прозвучала выпадом, и Лиззи ее приняла, но смолчала.

Читать роман

Теперь перейдем от хлеба к лепешкам и к роману "Любимый цветок фараона"

— Malawah, malawah, — повторяла Сусанна уже в сотый раз. — Malawah… No, I cannot say it right!

— Keep going… — меланхолично отмахнулся Реза.

Столик уже застилала скатерть, на ней стояли две тарелки, но лепёшки оставались завёрнутыми в бумагу.

— Сусанна, не смотри на меня так, словно я ожившая мумия, — Реза снял корону с платком и отошёл к кровати, чтобы вернуть их в сумку. — Ешь уже! Оттого, что ты не можешь произнести название, вкус не меняется. Сверни лепёшку, обмакни в сметану и ешь. А я разолью каркаде, — Реза достал из второй сумки термос со стаканами и вернулся к столу. — С огня лепёшки бесспорно вкуснее, но мать постаралась упаковать их как можно лучше. А чай, — Реза сделал глоток, — опять пересластила… Эта женщина неисправима!

— Это готовила ваша мать? — Сусанна даже не поняла, к чему задала вопрос. Наверное, к мысли о жене. Она глядела на три кольца на различных пальцах и не могла решить, которое обручальное.

— А ты думала, я сам? — Реза свернул для себя лепёшку и обмакнул в сметану. — Я в это время выслушивал, что она думает о моём вчерашнем поведении.

Сусанна чуть не подавилась лепёшкой. Он рассказал матери про неё!

— Меня ждали к ужину. Я не позвонил. Притащился домой в первом часу ночи в порванной рубашке и утром заявил, что не собираюсь оставаться на завтрак. И да, самое ужасное, я отказался взять на завтрак то, что осталось с ужина, и заставил разогревать покупные замороженные лепёшки. Будь я женщиной, наверное, тоже бы злился. Но я мужчина и, признаюсь, не жалею, что провёл вечер с тобой, а не с матерью.

Сусанна всё ещё не могла пошевелить челюстями, хотя и понимала, что толстый кусок лепёшки оттопыривает щёку. Где в это время была его жена?

— У меня осталось с тобой пять вечеров. Всего пять вечеров. Надеюсь, до следующего утра мать переварит эту информацию и приготовит нам с тобой завтрак без лишних комментариев.

Кресло под Сусанной вновь превратилось в камень: это что он ей только что сказал? Какое утро с ним? Что он надумал? Ведь даже подарок не принёс — почему же такой уверенный, что она прыгнет к нему в постель, да ещё под носом у матери? Это уже сюрр какой-то с чистым арабским акцентом…

И она попыталась заесть тревогу. Пока они в гостинице, его бояться нечего. И сейчас, прожевав, она выпроводит нахала из номера и вернётся к роману. Да, так и будет! Только бы дожевать лепёшку, проглотить и не подавиться. А Реза уже справился со своей и промокнул жирные пальцы о салфетку.

— Мне очень понравились русские блины, но арабские не хуже, так ведь? — он протянул Сусанне стакан. — Хоть и полуфабрикат. Запей. Какими только словами не называла меня эта женщина. Но я уверен, что вчерашний ужин ты бы есть отказалась, пусть он и домашний. Арабские женщины думают, что для мужчины главное — еда, но это не совсем так. Впрочем, я не арабский мужчина.

Лепёшка из слоёного теста, утонувшая в масле, мягкая внутри и с хрустящими верхними слоями не покупала больше её улыбки. Нет, русские блины лучше. Как и русские мужчины. Их хоть понимаешь с полуслова. Да и с арабскими английского происхождения всё ясно. Я прекрасно поняла ваше желание, мистер Атертон, но не собираюсь его выполнять. Только как достучаться до вас, чтобы вы не тратили на меня время и все эти пять вечеров провели в обществе Сельмы?!

— А вот это точно тебе понравится, — Реза развернул новую салфетку, явив аккуратные кусочки желе с орешками, непонятно чем обсыпанные. — Я больше люблю с лепестками роз, а брат предпочитает шафран. Я у него из-под носа стащил оба на случай, если у нас с тобой не совпадают вкусы.

Мать, брат, кошка, о которой говорила Сельма, а жена? Где жена и дети, которые по арабским меркам давно должны у вас быть, мистер Атертон?! Но как задать подобный вопрос с полным ртом? Он молча отправил в него кусок с розами. От сладости она должна растаять? Не выйдет! О жене вы сейчас явно не думаете…

— Лукум из сока граната я люблю больше всего. Пожалуй, это единственная стряпня матери, когда я не отказываюсь от добавки.

И он заткнул её новым куском, с которого на губы посыпались цветные иголочки — неужто шафран так выглядит?! Да плевать, что это! Главное, его пальцы встряхивают крошки с её губ. Какое счастье, что между ними стол! Но и он для него не помеха — завладел её руками и принялся втирать в кожу масло от лепёшек. Суслик, ну скажи ему что-нибудь! Ты уже прожевала свой лукум! Почему ты молчишь? А потому что на пальце, как в сказке, появилось кольцо. Никакого «глаза Гора». Простой золотой обруч со вставками лазурного цвета…