Что почитать – 2. Выбираем!
Продолжаем флешмоб с выбором книги по маленькому отрывку. Как всегда: ни названия, ни жанра, ни автора, только сам текст – по-моему, лучший способ искать "свое") Правила очень простые: нажимайте на последнюю строчку и отправляйтесь в историю!
НОМЕР РАЗ
...Зеркало связи зазвенело через полчаса после того как Дайм сбежал из башни Рассвета в свои покои, прихватив перепуганную гоблинскую нежить.
Разумеется, на вызов Дайм не ответил. Если его хочет видеть Светлейший – активация связи не требуется, Светлейший сам все прекрасно сделает. А для всех остальных его нет дома.
– Полковник Дюбрайн не может выйти на связь по причине нахождения на секретной операции. Оставьте ваше сообщение, полковник Дюбрайн свяжется с вами при первой же возможности, – механическим голосом заявил привязанный к зеркалу джинн, и душераздирающе заскрипел, подавая сигнал к началу голосовой записи.
– Шеф, катастрофа! – послышался из мерцающего мутного стекла трагический голос капитана Герашана. – Все пропало, шеф!
– Что ты несешь, идиот? – раздался сердитый голос кронпринца. – Убирайся от зеркала… где связь?! Что это за шисов дысс?!
– Новейшее изобретение гномов, вашимпер-раторскосочство, называется автоматический отвечатель, – тоном тупейшего на свете служаки ответил Герашан.
Дайм хмыкнул. Гномов, говоришь? Отличный у тебя навык, капитан, врать и не краснеть. Гномы и магия, ха-ха. На самом деле сажать джиннов в зеркала связи, чтобы принимали первый удар жалобщиков на себя, придумал Светлейший еще лет сто назад. Так и проштрафившиеся джинны при деле, и нервы личного состава Магбезопасности целее.
– Автома… Проклятье, мне срочно нужен Дюбрайн!
– Так точно, вашсочство!
– Заткнись, идиот.
– Есть заткнуться, вашсочство!
– Где его носит, когда он мне нужен?!. Что ты таращишься, отвечай!
– Никак не могу отвечать, вашсочство! Приказано заткнуться!
– Приказываю: вызови Дюбрайна сюда. Немедленно! Головой отвечаешь, идиот.
– Так точно, вашсочство! Есть вызвать полковника Дюбрайна! Позвольте исполнять?
– Исполняй.
Представив, какую презрительную и страдальческую мину скроил августейший брат, Дайм расплылся в улыбке. И мысленно пообещал выдать капитану премию.
– Все пропало, шеф, катастрофа! – начал с начала свой трагический монолог капитан. Где-то на заднем плане прошипел что-то матерное о тупых солдафонах кронпринц. – Аномалия разбушевалась! Мы без вас не справимся, спасите-помогите, шеф!..
– Заткнись! – снова оборвал капитана принц и, судя по звукам, оттолкнул его от зеркала. – Дюбрайн, ты нужен здесь сегодня же. В твоих интересах поторопиться, пока Аномалия не разнесла весь дворец.
На мгновение повисла пауза: до братца дошло, что запись все еще продолжается, а как ее остановить, он не знает.
– Капитан!
– Слушаю, вашсочство!
– Отключи это… этот… автомат.
– Есть отключить это, вашсочство! Конец связи, полковник! – оттарабанил Герашан, и на зеркале проступила руна скрытной односторонней связи, нарисованная капитанским пальцем.
Дайм заржал, как полковая лошадь. Ну, капитан! Наглый – в корягу! На глазах у кронпринца поставить прослушивание в его покоях! И ведь пока он не попробует с кем-нибудь связаться через это зеркало, ничего не заметит.
НОМЕР ДВА
Что-то мучило ее во сне, а вокруг тела плотно стягивался кокон чужой магии. Кто-то покопался в ее чувствах, отсек лишнее, убрал и вычистил эмоции, точно веником по пыльному полу прошелся.
Вот здесь подрезали тоску по дому, а вот здесь убрали горечь потери, подправили и успокоили, погрузив несчастную в полу-безразличие, когда команды выполняются четко, без вопросов, а нутро не терзают слезы и боль.
– Что они с тобой сделали?
Он опустился на край кровати и отбросил с бледного лица мокрый от пота завиток.
Ноздри затрепетали от знакомого аромата. Стиснув зубы, Ш’янт коснулся когтем особенно плотного магического узла, затянутого над сердцем. Серебристое плетение казалось таким тяжеловесным и мощным, что он искренне засомневался, способен ли его расплести.
Девчонка задрожала во сне, стоило только ослабить несколько узелков.
– Я верну тебе твои чувства, – прошептал Ш’янт. – Не сопротивляйся мне, не нужно.
Дрожь нарастала, губы девчонки кривились, раскрывались в немом крике, а по щекам заструились теплые слезы. Только Первородная или ее цепная сука могли сотворить такое с человеком. Выхолостить его чувства, чтобы безропотно вести за собой, как овцу какую-то.
Ш’янт не знал, почему его это так задело.
Ведь без чувств девчонка была бы рассудительнее и полезнее. Она победила стражника его темницы только потому, что не ударилась в панику. Сорвалась немного, когда увидела Ш’янта впервые, но взяла себя в руки очень быстро.
Если я уберу плетение, она слетит с катушек. Может стоит оставить все, как есть?
– Пожалуйста…– ее голос хлестнул по коже, как разряд молнии. – Мне больно.
Девчонка разговаривала во сне, едва ли понимала, что происходит.
Один рывок, еще один. Серебристые ленты трещали под когтями, разлетались в стороны магическими лохмотьями и с каждым новым рывком выжимали из хрупкого горла новые и новые стоны и всхлипы. Ш’янту казалось, будто он ее убивает, рвет на части, оставляет отметины, которых никто никогда не увидит.
– Вот и все, – пробормотал он, отшвыривая в сторону остатки мелких плетений.
Она плакала навзрыд. Беззвучно. И совершенно точно уже не спала, только смотрела на него с такой тоской, что сердце бы не дрогнуло только у каменной статуи.
Сколько же в ней слез, во имя мрака…
Всхлипы превратились в тихие подвывания, с губ срывались мольбы и вопросы, проклятья и чьи-то имена. Девчонка зажмурилась и не могла сдержать рыдания, только кусала костяшки пальцев и прятала лицо в подушке.
– Эй…– когти перчатки прошлись по шелку волос. – Не плачь так, не нужно.
Он укутал ее безвольное тело в одеяло и усадил на колени. Минуты тянулись в бесконечность, а Ш’янт покачивал и баюкал девчонку, как маленького ребенка, а она, кажется, слезами промочила его одежду насквозь. Тонкие ручки цеплялись за его шею, ногти впивались в плечи, а всхлипы становились все тише, и вскоре малявка уснула снова, уткнувшись лицом в его грудь.
– Все пройдет, мелкая. Все всегда проходит, – бормотал Ш’янт, с наслаждением прижимая к себе подрагивающий сверток.
НОМЕР ТРИ
Я думала, отправимся дальше, по болотам. Вместо этого Дарлий и его сфинксы, окружили нас, пока драконы один за другим сбрасывали одежду и ныряли прямо в песок, на полянке, откуда недавно и появились. Три шага, прыжок – и нет оборотня.
На то, чтобы нападавшие скрылись из виду, ушло минут двадцать, если не больше. Отряд оказался весьма внушительным. Более многочисленным, нежели думалось.
Впрочем, в пылу кровопролитного сражения трудно адекватно оценивать ситуацию. В особенности, мне, что впервые участвовала в самой настоящей бойне между оборотнями…
Последним на полянке оставался Тарвальд. Он обернулся скорее на Дарлия и виновато пожал плечами. Стянул одежду, аккуратно сложил ее, засунул в готовый аурный карман, быстро обратился и нырнул в песок.
Ковалль усмехнулся в сторону Дарлия.
– Стремитесь к цивилизации, даже окультуриваетесь? Раньше вы одеждой не заморачивались.
Сфинкс ответил невеселым смешком – кажется иного от него не дождешься. Было нечто такое в оборотне… не знаю даже: надломленное, отчаянное. Не такое, как у самоубийц-трусов или тех, кто чувствует себя ниже плинтуса: забитых, опасливых и одиноких. Скорее, как у тех, кто безвозвратно утратил самое дорогое, что имел в жизни. Не понимает, как теперь существовать дальше… Но существует усилием воли: ради родственников, друзей, потребностей племени. Исполняет свой долг, потому что уйти, сдаться, не жить – это ведь легче легкого. Сильные легких путей не ищут, не кидают тех, кто на них рассчитывает. Они поступают трудно, но правильно. Вот именно так я воспринимала Дарлия.
Вожак косился, так странно и с болью, словно именно я, заезжая химера, напоминала ему о горечи потери, о том, что возвратить невозможно, в принципе.
И у меня складывалось стойкое ощущение, что остальные спутники все понимали. Но мне пока почему-то не рассказывали. Ладно, попозже у Ковалля выясню.
– Исполняем договор с Земным правительством, – после недолгой паузы ответил Дарлий. – Они помогают очистить Сварайю, вернуть планете прежнюю природу, а мы стремимся поддерживать порядок. Ловим мятежников, что бегут от расплаты, в надежде скрыться на просторах Сварайи. Стремимся подавить очаги восстания, насколько возможно в нынешней ситуации. Не претендуем на северные территории, которые земные чиновники выделили под экспериментальные тюрьмы для заговорщиков, секретные правительственные лаборатории, полигоны для испытания всяческих заклятий, и прочие подобные им штуковины.
– Как вы смирились с этим на Сварайе? Помнится, ты чуть ли не шашкой размахивал! Протестовал против полигонов! Да и лаборатории особо не жаловал… Не говоря уже о тюрьмах и колониях поселения… – тотчас вклинился в диалог Лайгиллар.
Дарлий усмехнулся, пожал плечами.
НОМЕР ЧЕТЫРЕ
— В общем, — снова заговорил Петя, возвращая улыбку, — делать удивленное лицо ты не будешь. И еще, пусть в деревне думают, что мы с тобой пара.
Я подозрительно на него уставилась.
— Там, что, тоже покинутые девицы?
Он рассмеялся.
— Черт, Мань, если честно, то да, но дело не в этом.
— Ну-ну, как же. А в чем?
— Татары вообще народ своеобразный. Чужаков они не любят. А там неподалеку есть бухта, где таковые постоянно.
— Вроде как на лагунах?
— Вроде, но не совсем. Тут бухта очень маленькая и, так сказать, только для своих. Но суть не в том, она так или иначе вносит в жизнь деревни определенную суету самим фактом своего существования. А местные этого не любят. Они вообще не любят, когда их спокойствие нарушается.
— Как же ты там выжил? — пошутила я, он посмеялся.
— Они все же люди, бросить истекающего кровью парня не смогли. А я человек неприхотливый, приноровился к их быту, они ко мне привыкли.
— Допустим, но зачем мне притворяться твоей девушкой?
— Потому что помогать они нам однозначно не захотят. К ним и так время от времени наведываются всякие типы вроде меня, и не всегда это кончается хорошо. Они просто молчат, и слова из них не вытянешь. Поверь, чтобы узнать историю источника, мне пришлось постараться.
— Если под этим ты подразумеваешь то, что ты с кем-то переспал...
Петя только глаза закатил.
— По твоим мыслям я только и делаю, что мечтаю с кем-то переспать.
— Я делаю этот вывод из твоего поведения.
— Ты все нимфу забыть не можешь?
— А кто сегодня на пляже клеил близняшек?
— Да я просто с ними поболтал.
— Ну конечно.
— Ты считаешь, что у меня разговор с женщиной должен неизменно сексом заканчиваться?
— Я думаю, данный разговор не имеет смысла. Это твое личное дело, давай вернемся к татарам.
Петя только головой покачал, но ухмылялся, как и раньше.
— Короче, мы приехали отдохнуть, ну и решили заскочить по старой памяти. Это сойдет за правду.
НОМЕР ПЯТЬ
Карден – как много в этом слове для сердца русского слилось! Карден - cкромное обаяние буржуазии. Карден – это не просто модный дом. Это наши мечты, выпестованные мамами и бабушками. Кусочек красивой жизни на экране, на которую они с вожделением смотрели из темноты кинотеатра, зябко кутаясь в серые кофты фабрики "Большевичка". Ален Делон говорит по-французски и не пьет одеколон. Ален Делон носит костюмы от Кардена. Карден… это имя произносилось с придыханием и восторгом. Моя мама, которая выросла в Советском Союзе, всю жизнь мечтала увидеть Париж и купить что-нибудь от Кардена.
Я смотрела на это платье и думала как хорошо, что у меня его нет. В этом платье нельзя ходить на свадьбы и корпоративы. Его нельзя держать в шкафу, в футляре, проветривая время от времени. Потому что это не будет Карденом.
В этом платье нужно блистать на светском рауте, потягивая шампанское и сплетничая с дипломатами об интрижках премьер-министра, разводах миллионеров. Играя словами легко и непринуждённо, как в мяч на пляже: бросок, глоток шампанского, улыбка.
А потом сбежать с Ним, любимым мужчиной со светского раута на Монмартр, и, слушая хриплые выкрики уличных проституток, шататься по тёмным закоулкам злачного района Пигаль. Заняться любовью стоя, в переулке, обвивая его ногами в чулках с ажурными резинками, быть застигнутыми полицией, которая не разбирается в том, что люди, одетые в наряды от Кардена, не могут быть преступниками. Сбежать от полиции хохоча, на ходу срывая с ног туфли на каблуках, высоко поднимая подол платья. И это будет Карден. И на Монмартре в рассветный час обжигаться горячим кофе, макая в него хрустящий, из нежнейшего теста круасан. Хулиганить, любить, жить неистово, рьяно и бесшабашно – все это Карден.
НОМЕР ШЕСТЬ
Неожиданно в дверь постучали и, не успел он ответить, как в комнату порывисто вошла Екатерина.
— Почему вы не сказали мне правду? — с порога начала она. Ее голос срывался. Было заметно, что она сильно взволнована.
— Что с вами? — Генрих был удивлен. — О чем вы говорите?
— Почему не сказали, что вас хотел убить Алексей? — В ее глазах стояли слезы.
— Он был просто оружием, которое направляла Полина. Наивный и восторженный борец за правду. Не судите его строго, будьте к нему снисходительны. — Барон продолжил перекладывать бумаги на столе, не понимая волнения девушки. — Не стоит так переживать по пустякам!
— Этот наивный и восторженный борец едва не вышиб вам мозги! — закричала девушка. — Как можно так спокойно говорить об этом?!
Она безвольно опустилась в кресло, закрыла руками лицо и расплакалась, как ребенок.
— Но не вышиб же… — попытался успокоить девушку барон, оторопев от ее реакции и растерявшись от слез Екатерины. — Вы сами намедни мечтали ударить меня напольной вазой… — он по-доброму улыбнулся, надеясь отвлечь ее от грустных мыслей.
— Прекратите валять дурака… — она продолжала тихо и безутешно плакать.
— Не переживайте за него, он не способен убивать. Это не так легко… Ваш Алексей не станет душегубом, поверьте. — Генрих протянул ей платок.
Она резко вырвала его из рук барона и со злостью начала вытирать слезы:
— А вы не думали, что я переживаю из-за вас?
Она была сердита и походила на нахохлившуюся птичку.
Генрих опустился на колени перед ее креслом и внимательно посмотрел ей в глаза.
— По правде говоря — нет. Вы же не можете простить мне мою аферу… — он был искренне удивлен ее заявлением.
— Не могу и не прощу… Но это не значит, что вы должны выгораживать моего друга и щадить мои чувства. И это не значит, что мне все равно, живы вы или нет.
— Приятно и неожиданно слышать это из ваших уст… — фон Берг был растерян и тронут.
Слезы Екатерины не были похожи на истеричные и капризные слезы его любовниц. Они его не раздражали, а вызывали искреннее сочувствие. Даже холодному сердцу хочется немного тепла. Милая и наивная девочка. Нашла кого пожалеть…
Что-то теплое, легкое и незнакомое шевельнулось в его холодной душе. Ему захотелось сохранить это трепетное чувство вдали от посторонних глаз.
— Не воображайте себе ничего лишнего, — сквозь слезы проговорила девушка. — Но я правда не хочу, чтобы с вами что-то случилось…
— Все будет хорошо. Не плачьте… Похоже, мы начинаем становиться друзьями. Я бы этого, во всяком случае, непременно хотел. Вы мне очень симпатичны — просто, без всяких подоплек и двойного смысла.
2 комментария
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиКлассный формат. Эдакий литературно-критический (во загнул) приём: интрига заставляет читателя обзора всё же перейти на страницу, откуда взялся заинтересовавший отрывок! Хитро!)
Евгения Александрова, В точку. Так и надо. Так держать с блогами!)
Классные подборки! Коллаж понравился:)
Спасибо. Да, задорно))
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена